Владимир Ланде: «Хочу, чтобы Красноярский оркестр стал узнаваемым в мире»

В конце апреля Красноярский академический симфонический оркестр возглавил новый главный дирижер Владимир Ланде. Маэстро получил образование в Санкт-Петербурге и США, востребован как дирижер и педагог во многих странах мира. В Красноярске он впервые выступил с концертом в феврале этого года. А за неполных три месяца работы в новом статусе уже успел проявить себя как человек увлекающийся и открытый к творческим экспериментам. Он охотно поддерживает выступление своего оркестра на траве и не гнушается сам дирижировать «Ночью в филармонии». А в следующем сезоне обещает еще больше всего интересного.

– Ваш предшественник запомнился тем, что начал свою работу с решения вопросов административных – покупки новых стульев, принтера, вкручивания лампочек, «закручивания гаек» чиновникам. Какие приоритеты у вас, Владимир?
– Приоритеты? Вы знаете, для меня важен комплекс задач, я их не разделяю. Репетиции, работа со слушателями, планирование репертуара, гастролей, переговоры с солистами и импресарио. А начал с продвижения оркестра за пределы Красноярска – хочу, чтобы он стал узнаваемым во всех точках земного шара.

– Вот так, сразу, с места в карьер?
– Не вижу в этом ничего необычного. (Улыбается.) В современном мире выход на высокий международный уровень уже не роскошь, а необходимость, музыкантам нужен творческий простор. И должен заметить, что оркестр того заслуживает. Такого экспрессивного и глубокого звучания я не слышал очень давно, для меня это стало счастливым открытием. И одной из главных причин, почему я с удовольствием принял приглашение стать главным дирижером Красноярского оркестра – почувствовал, что его перспективы, потенциал и возможности уникальны. Я услышал в его исполнении пиано и пианиссимо – то есть, тишайшие звуки, так умеют играть только коллективы экстра-класса. Просто с каждым музыкантом нужно работать, правильно мотивировать, создавать творческую атмосферу. Мне кажется, красноярцы сами не осознают, каким сокровищем обладают.

– Помимо достойного уровня оркестра, какие еще аргументы для вас стали решающими?
– То, что сразу же установились очень хорошие контакты с руководством филармонии – для долгосрочной работы, как вы понимаете, это необходимое условие. А то, что предложение возглавить оркестр исходило непосредственно от губернатора – для меня вообще было что-то шокирующее. Виктор Александрович Толоконский произвел на меня сильное впечатление своим пониманием жизни и функций оркестра. Было приятно узнать, что в свою бытность в Новосибирске он тесно общался с легендарным дирижером Арнольдом Кацем.

Оркестры во всем мире сейчас находятся в очень непростых условиях. Финансирование везде сокращается, многие коллективы просто на грани исчезновения. И приглашение в высокопрофессиональный оркестр, поддерживаемый правительством края, во главе которого компетентные люди – это же идеальные условия! От таких предложений не отказываются.

– А как предполагаете добиться своей цели – сделать оркестр узнаваемым в мире?
– Это не предположение – работа уже идет. Веду переговоры со своими менеджерами в Америке и Европе о гастролях – на их организацию уйдет не меньше года. Запустили новый сайт оркестра, там также есть информация на английском языке, чтобы любой заграничный импресарио мог свободно получить представление о нашей деятельности. Многие наши программы вскоре начнем транслировать через сайт в режиме он-лайн, они будут доступны в любой точке земного шара (первая такая трансляция прошла в начале июня, с участием солистки из США, 9-летней пианистки-вундеркинда Мадлен Шу, в программе прозвучали произведения Гайдна, Чайковского и Верди – Е.К.). Надеюсь, что удастся договориться о регулярных он-лайн трансляциях концертов через кинотеатры Красноярского края, чтобы наши выступления были доступны жителям региона, у которых нет персонального доступа в интернет.

Параллельно будем записывать самые знаковые наши выступления, я договорился с несколькими звукозаписывающими фирмами. Для Naxos выпустим симфонию советского композитора Моисея Вайнберга. Я уже записал четыре его симфонии в Санкт-Петербурге, сейчас перевожу этот проект в Красноярск. Также будем работать с американской фирмой PARMA, которая занимается, в основном, современной академической музыкой. Все это поможет нам выйти на мировой уровень, причем очень быстро.

– Вы так основательно работаете с произведениями Вайнберга – не опасаетесь, что публика не откликнется? Многие дирижеры боятся, и не без оснований, что современная музыка отпугнет слушателей.
– Вайнберга я не считаю современным композитором – он работал в прошлом веке и умер в 1997 году. А музыка его вполне доступна для восприятия. Хотя, возможно, не все знают имя Вайнберга, но произведения его на слуху, благодаря многим советским фильмам и мультфильмам – «Винни-Пух», «Каникулы Бонифация», «Летят журавли», «Укротительница тигров», «Афоня» и др. Конечно, мы будем исполнять более серьезные его сочинения. Но они тоже рассчитаны на широкую аудиторию, потому что там зачастую используются хор и солисты, то есть словарный контекст.

И потом, основное количество симфонических произведений этого автора посвящено жертвам войны. А сейчас, к моему глубочайшему сожалению, эта тема – тема борьбы с политическими течениями, которые приводят к краху человеческого сознания, – вновь стала актуальной… Мы просто обязаны ею заниматься.

– И все-таки, как переломить у слушателей недоверие к современной академической музыке?
– Переломить его действительно необходимо. Потому что, конечно же, мы должны играть классиков, но нам нужно также двигаться вперед. Я считаю, что исполнение новой музыки, изучение иных музыкальных языков и звукосочетаний помогает раскрытию и более традиционных течений. Согласитесь, что послушав современное произведение, потом иначе воспринимаешь Брамса или Бетховена. Осознаешь, что у каждого времени свой язык, у него есть свойство меняться – и это естественный процесс. Как поэма Ломоносова отличается от поэмы Цветаевой, хотя обе написаны вроде бы на одном языке.

Боязнь современной музыки, как известно, сложилась благодаря пристрастию композиторов конца 60-80-х годов прошлого века к атональности, что, собственно, было следствием небольшого эксперимента Шенберга. Который даже не предполагал, что в какой-то момент вся музыка неожиданно пойдет по такому пути.

– Сейчас пристрастия композиторов изменились?
– И весьма заметно. Если еще совсем недавно в моде были атональность и минимализм, то сейчас в произведениях многих талантливых композиторов наблюдается интересная эклектичность. На одной странице партитуры они умудряются сочетать множество стилей и направлений, и все это рождает совершенно новый и очень любопытный язык, который воздействует, в том числе, и на эмоциональном уровне. Почему произошел разрыв между композиторами и слушателями, откуда родилось это неприятие современной музыки? Публика не ассоциировала себя с ней эмоционально, не ощущала сопричастности, эта музыка была написана для определенного круга профессионалов. Я же сторонник того, что наше ухо цифровым не стало, оно по-прежнему «аналоговое». Поэтому буду привозить и исполнять музыку, где есть мелодия, ритм и гармония.

Посмотрите – люди с удовольствием ходят в кинотеатры и слушают музыку, написанную к «Гладиатору», «Звездным войнам» или «Пиратам Карибского моря». В Голливуде прекрасно понимают, что никто не пойдет на фильм с атональной музыкой. Я уверен, что исполнение подобных произведений пробудит у слушателей доверие к сегодняшним авторам, и словосочетание «современная музыка» больше не будет их пугать. А поскольку я сотрудничаю со звукозаписывающими компаниями, которые выпускают еще и новую музыку, у меня есть уникальная возможность отбирать лучшее.

– В Москве и Петербурге многие театральные и музыкальные события сейчас постоянно сопровождаются лекциями, выставками, открытыми дискуссиями и прочим интерактивом. Как вы относитесь к таким формам работы с аудиторией?
– Я их приветствую и сам готов практиковать. Такой интерактив давно появился на Западе. Еще в 50-х года прошлого века Леонард Бернстайн создал самый известный в мире цикл лекций о музыке. У меня, к счастью, есть возможность обратиться к первоисточнику, поскольку я двуязычен и до тонкостей понимаю, о чем он говорил и как сумел структурно построить свои лекции, что они были интересны абсолютно всем. Это эталон для меня, я буду равняться на него, когда в следующем сезоне запущу цикл таких публичных лекций в Красноярске.

Надеюсь также, что мы сможем пригласить Эдварда Радзинского. И первым нашим совместным проектом будет концерт произведений Моцарта – у Радзинского есть замечательная лекция, посвященная этому композитору.

– Насколько вам интересно исполнение рок-музыки в академической аранжировке – так, как это делает Лондонский филармонический оркестр?
– На собственном опыте уже не раз убеждался, что на стыке разных жанров рождается немало интересного. Я выступал со Стингом, у нас было много совместных концертов с Рэем Чарльзом, со Стиви Уандером. С Уиллом Смитом я исполнял рэп в сопровождении симфонического оркестра, в Мексике дирижировал оркестром с участием фольклорного ансамбля мариачи. Я ко всему открыт, готов и здесь работать в разных направлениях.

– Можете поделиться планами следующего творческого сезона?
– Некоторые проекты уже могу озвучить с определенностью. В декабре, помимо традиционного новогоднего концерта с множеством приятных сюрпризов, мы представим программу «Гершвин-гала». В первом отделении прозвучат «Американец в Париже» и «Рапсодия в стиле блюз» с замечательной американо-китайской пианисткой Шаин Ванг. Во втором – наиболее известные части оперы «Порги и Бесс», с участием афроамериканских солистов. Кевин Шёрт признан в последние три года лучшим Порги в мире. Уверяю вас, это будет концерт, на котором слушатели и исполнители зарядятся таким количеством позитивной энергии, что хватит на долгую холодную зиму. (Улыбается.)

Далее, мы презентуем программу «Аромат весны». Это часть моего проекта «Аромат звука» (Fragrance of the Sound). Я работаю с ведущими парфюмерами Франции, которые создают новые запахи на основе тех произведений, которыми я дирижирую. На мой взгляд, это интересная комбинация. Во-первых, сами парфюмеры называют себя композиторами, а ингредиенты, из которых они создают свои произведения, – нотами: нота перца, нота ванили, лаванды. А во-вторых, запах и звук воспринимаются сначала нашими эмоциональными отделами мозга, а уже потом фильтруются в церебральные.

А в октябре у нас состоится большой фестиваль памяти Ивана Всеволодовича Шпиллера. Я много наслышан о нем, в юные годы мне в Петербурге посчастливилось увидеть и услышать, как он дирижирует. Это был уникальный музыкант и человек. Достоинства, которые я отметил в игре Красноярского симфонического оркестра, – это, в первую очередь, заслуга Ивана Всеволодовича. Приятно, что основа, заложенная им, сохранилась здесь до сих пор.

ДОСЬЕ:

Владимир ЛАНДЕ родился в Ленинграде. В 1986 году окончил Санкт-Петербургскую консерваторию по классу гобоя и фортепиано. С 1984 по 1989 год работал концертмейстером группы гобоев в Академическом симфоническом оркестре Санкт-Петербургской филармонии. Работая в оркестре, начал обучаться дирижерскому мастерству у известного профессора Ильи Александровича Мусина.
С 1989 года живет в США, где обучался у выдающегося педагога Густава Майера. С большим успехом маэстро гастролирует в Новой Зеландии, Австралии, Великобритании, России, Европе, Латинской Америке и Азии.
С 2008 года – главный приглашенный дирижёр Санкт-Петербургского государственного академического симфонического оркестра. Одновременно работает с рядом оркестров США (главный приглашенный дирижер оркестра Национальной Галереи в Вашингтоне, музыкальный директор и дирижер камерного оркестра «Солисты Вашингтона», симфонического оркестра «COSMIC», камерного оркестра университета «Джонс Хопкинс» и главный приглашенный дирижер фестивального оркестра «Баханалия» в Нью-Йорке).
С 2009 года – музыкальный директор и дирижер Фестиваля современной американской музыки в Вашингтоне и «Интернационального музыкального фестиваля» в г. Талса, штат Оклахома.
Преподает в Американском университете и Консерватории в Вашингтоне, дает мастер-классы по всему миру.
С апреля 2015 года – главный дирижер Красноярского академического симфонического оркестра.

Фото Александра Нерозя и Никиты Ларионова.