К нам едет мариинский театр

Пролог

— Вчера разговаривала с мариинским режиссером.
— Ого, круто! Прямо из Мариинского театра?! А переводчик был?
— Какой переводчик? И не из мариинского, а из Мариинска. Это совсем рядом. Переводчик вообще не понадобился, потому что режиссер обычный кемеровский парень. Ну… Не совсем обычный… (из разговора с коллегами по работе)

Их часто так и путают, думая, что речь идет об известном всему миру Мариинском театре. На самом деле театр «Жёлтое окошко» просто живет в маленьком городе Мариинске, что в Кемеровской области. А знаменитой Мариинки он помладше будет, лет так на 200 с небольшим.

— В этом году нам исполняется 20 лет, — рассказывает главный режиссёр, руководитель, а заодно основатель, автор постановок и «первый артист» «Жёлтого окошка» Пётр Зубарев. — Если говорить о названии «Жёлтое окошко», то мы его придумали лет 10 назад. До этого назывались другим странным именем. «Жёлтое окошко» — появилось из книг Владислава Крапивина. Герой его книг видит такое окошко то в колодце, то в озере, то оно мелькнет где-то на небе. С этим образом связано что-то от маяка. Причем маяка не зовущего и кричащего: «Все сюда!», — а как раз такого ненавязчивого. То есть: «Кому надо — приходите». Вот это, может быть, и концепция нашего театра.

БГ (Борис Гребенщиков – авт.) как-то замечательно сказал: «Мы делаем то, что приносит нам удовольствие, а вокруг собираются люди, которым это тоже в радость…». Наверное, где-то так и мы существуем.

Лет 12 назад мы начали придумывать пьесы сами. Я даже не говорю писать, потому что самое точное слово — «придумывать». Как это происходит? Мы собираемся тем составом, который станет играть в будущем спектакле, и создаем историю с нуля. Можем оттолкнуться от картинки, если она какая-то интересная, драматическая, от идеи — чего-то такого наболевшего, можем оттолкнуться от названия. У нас был случай, когда из красивого, яркого названия родился спектакль. В общем, главное, чтобы была какая-то отправная точка, а потом вокруг нее можно думать как угодно.

— До того, как вы сами стали создавать себе репертуар, были какие-то постановки по пьесам других авторов?
— Да, был Шекспир, Аверченко, Вампилов, Разумовская, Льюис Кэрролл. Мы работали, как положено, не споря с автором. Хотя, по-разному… Были у нас и фантазии на тему тех или иных произведений. А потом стали ужесточаться дела со стороны Российского авторского общества. Нужно было тратить лишнее время, делать ненужную работу, заниматься отпиской всяческих бумаг. Поэтому мы с ними стараемся не связываться, хотя сейчас все-таки заставляют. Например, если мы участвуем в фестивале, у нас обязательно должно быть лицензионное соглашение с РАО.

— Вы уже начали рассказывать о том, как создаются ваши пьесы. Можно об этом чуть подробнее? Значит, вы собираетесь труппой, садитесь, например, пить чай и думаете: «Хм, а давайте-ка сочиним пьесу…»
— Да, именно так и бывает часто. Вот, скажем, начинается осень, мы собираемся, понимаем, что надо работать. При этом нет какого-то «мозгового скрипа», в голове всегда есть штук пять разных идей, которые «скачут» и кричат: «Я! Я! Я!». Приходится их как-то успокаивать, выбирать одну и браться за нее. Естественно, иногда не все сразу получается. Был случай, когда мы месяца три мурыжили одну идею, жевали-жевали, и ничего не получалось. Полностью придумали сюжет, какие-то приемы, всё… Но вот здесь не нравится, тут… Давай это подтягивать, ничего не можем сделать. Потом бросили все это, я говорю: «Вот вам идея — Белка и Стрелка в космосе»! И мы сделали спектакль месяца за полтора. Просто появилась идея, которая выстрелила, сразу нашла отклик. А до этого вроде всё было хорошо, но что-то не клеилось.

— А вообще, много времени уходит на то, чтобы придумать и поставить спектакль?
— Иногда долго. Но бывает по-разному. Например «Иваново сердце» придумалось за два-три месяца, а репетировал я его на сцене около двух недель. Это моноспектакль, там никого, кроме меня нет, поэтому все случилось очень быстро. Был спектакль, который я как-то увидел во сне, а поставил только спустя 8 лет.

— После рождения идеи, как строится работа над постановкой? Пишете тексты по ролям, потом учите?
— Нет. Бывают, конечно, сложные текстовые моменты, которые нужно записать. Допустим, был у нас спектакль, ради которого мы перелистали весь словарь Даля. Я теперь гордо говорю о том, что мы — люди, пролиставшие словарь Даля. Листали мы его с целью выдернуть оттуда какие-то интересные слова, выражения, пословицы, обороты. И то, не записывали весь текст, просто выписали нужное, потом выбрали что наиболее приглянулось. Этого текста нигде до сих пор нет — весь в голове и на видео. Тем не менее, он весь фиксированный. Там никуда гулять нельзя, потому что слова очень колоритные.

— Как мариинцы отреагировали на столь необычный театр, где «как полагается» не ставят ни Чехова, ни Островского?
— Мы начали все делать довольно плавно, поэтому никто не заметил такого перехода. Тем более неискушенный мариинский зритель. Поначалу, правда, было весело, доходило до диких вещей. Прибегали местные ребята и спрашивали: «А сегодня цирк будет?». А лет 18 назад, когда мы уже имели свой репертуар, играли раз в неделю, был очень показательный для того времени случай. Я в театре был один, прибегают какие-то местные мальчишки, чумазые, грязные, в театр пришли:
— Здрастье.
— Здрасьте.
— А сегодня будет что-нибудь?, — спрашивают.
— Нет, завтра приходите.
— А давайте сегодня!.
— Ну, как же сегодня. Сегодня я один, — отвечаю. И дальше замечательный вопрос:
— А вы что включить не можете?!
Вот такое было представление о театре.

— А взрослые как к вам отнеслись?
— По-разному. У нас в целом область такая тяжелая. Театр вообще немного кому нужен, поэтому поначалу относились как к очень несерьезному делу. И даже стыдно и нелепо считалось ходить в театр. У нас ведь город праздников. Люди привыкли к тому, что если что-то происходит, то это какой-то праздник. Меня долго не могли понять, когда я приглашал на спектакли, спрашивали: «А что за праздник? В честь чего спектакль?». Сейчас, слава богу, люди приходят в театр, иной раз спрашивают, что у нас сегодня. Почти 20 лет на это ушло.

— Сейчас у вас в репертуаре есть спектакли и для взрослых, и для детей?
— Дело в том, что театр у нас один единственный в городе, поэтому мы играем и для тех, и для других. Но вопрос возраста очень важен. Было время, когда я думал: детский спектакль — это детский спектакль. Ребенок до 18 лет — ребенок. Потом пришло понимание, что трехлетние дети имеют одно мировосприятие, общаются с окружающим миром по одним принципам. Прошло два года — у ребенка все поменялось, и разговаривать с ним надо по-другому. Семь лет — опять какие-то новые законы, новые настроения. Поэтому мы поняли, что детство поделено на мелкие этапы, для каждого из них есть свой спектакль.

Со взрослыми чуть проще, наверное. Хотя тоже, допустим, понятие «молодежь». Оно у нас очень растяжимое. Молодежь — это состояние души. Есть люди, которые и в 50, и в 60 молоды. Они прекрасно реагируют на вещи, которые мы «прицеливали» на 20-летних.

— Есть что-то объединяющее все ваши спектакли?
— Не хочу показаться пафосным, но, наверное, все они о взаимоотношениях человеческого и божественного. О поиске бога внутри себя, о поиске бога снаружи, о понимании. Причем это не привязано ни к какой религии. Я не причисляю себя ни к кому, просто уважаю всех. Ну, может быть, если говорить не так громко, наши спектакли о человеке и мире вокруг него. Или о человеке и о мире вообще, о взаимодействии внутреннего и внешнего мира.

— Как к «Жёлтому окошку» отнеслась театральная Россия?
— Первый выход на большую серьезную фестивальную сцену — фестиваль моноспектаклей «В начале было слово» в Перми. Я привез туда свою первую постановку «Суер-Выер», взял три приза и как-то заявил о себе, скажем так. Бурная жизнь началась с Национальной премии в области театрального искусства для детей «Арлекин». Там как раз оказался спектакль «Иваново сердце», за который я получил Гран-при. С этого началась очень мощная информационная поддержка, пошли статьи, публикации, критики о нас заговорили. С «Ивановым сердцем» мы проехали все, что только можно было. Через год тоже участвовали в «Арлекине» со спектаклем «О рыцарях и принцессах», взяли первую премию жюри. Этот спектакль очень хорошо приняли, везде о нем «раструбили», поэтому с ним до сих пор ездим по фестивалям и гастролям.

В Красноярске, правда, бываем не часто, хотя давно хотелось подружиться с вашим городом. Тут и доехать — нечего делать. Играли, правда, в «Нашем театре». Там работают замечательные ребята, но сцена не совсем для нас удобная.

На этот раз с Красноярском у «Желтого окошка», надеюсь, подружиться получится. Мариинцы привезут три спектакля. Поклонников «окошка» и тех, кто заинтересовался, приглашаем в Камерный зал филармонии 25 и 26 ноября. 25 ноября в 19:00 состоится «Квартирник», а 26 ноября в 12.00 и в 17.00 — «Иваново сердце» и «О рыцарях и принцессах».

Кстати, спектакли «О рыцарях и принцессах», «Иваново сердце», «Моя работа», «Рассмешить Несмеяну», «Абонент временно недоступен», «Самая Красная Шапочка», «Небо вокруг нас», «Квартирник», «Шагнуть в пустоту» можно найти на rutracker.org