Мария Тихонова: «Медея» – история женщины, которую довели до отчаяния»

5 и 6 ноября в Красноярском театре оперы и балета состоится премьера оперы Л. Керубини «Медея». По сюжету этого произведения, основанного на древнегреческих мифах, Медея совершает ужасное злодеяние – убивает своих детей. Тем не менее, в трактовке режиссера спектакля Марии Тихоновой нет однозначного осуждения героини. Главный вопрос, над которым предстоит поразмышлять не только артистам, но и зрителям: что толкает Медею на этот страшный шаг? Кто она – преступница или жертва роковых обстоятельств?..

– Какой вы видите свою Медею, Мария?
– Такой же вопрос я задала артистам при первой встрече. (Улыбается.) Кто-то ответил: «Наверное, она сошла с ума». А в опере первые минут сорок, до появления Медеи, все повторяют, что она ведьма, и ее надо убить. Но злодейка ли она на самом деле?.. Нет, я не считаю Медею сумасшедшей. Любовь ей даровали боги, и убивает она лишь потому, что очень сильно любит. Обращаясь к Ясону, Медея поет: «Я могла бы быть доброй, если бы не встретила тебя». Такое чувство – одновременно и дар, и кара, рок, morte fatale. На мой взгляд, это история женщины, которую довели до такого отчаянного состояния, что она убила своих детей. И поэтому финал оставляю открытым: пусть каждый решает, умерла Медея или нет – мне очень важно, чтобы зритель и сам думал, включался.

– И кто, по вашему мнению, довел Медею до состояния аффекта?
– В первую очередь, Ясон – он здесь главный отрицательный персонаж. Царь без государства, человек, постоянно жаждущий власти и использующий всех на своем пути. А самое отталкивающее, что он использует тех, кто его любит. Сначала Медею, которая пожертвовала для него всем, совершила не одно убийство, стала вместе с ним изгнанницей. А он ее предает – хочет жениться на Главке, дочери царя Коринфа. Эта женитьба, как он надеется, приведет его, наконец, к власти. Саму же Главку, если бы она не погибла, в будущем, как мне кажется, ожидала бы участь отвергнутой Медеи… И в то же время, Ясону порой не чужды добрые человеческие чувства – мы никого не изображаем одной краской, хочется, чтобы каждый персонаж менялся на протяжении спектакля.

– А какая в вашей постановке Главка?
– Казалось бы, она совсем еще юная девушка, почти ребенок, а с другой стороны, ей присуща недетская мудрость. Царевна, запертая во дворце, всю жизнь была предоставлена самой себе. Ясон – ее первая любовь, она мечтает о совместной жизни с ним. И в то же время понимает, как хрупки надежды на светлое будущее с таким непростым человеком. Главка смертельно боится Медеи, постоянно чувствует ее присутствие – очень интересно работать с этими ее ощущениями. И артистам есть что играть. Мне вообще как режиссеру нравится копаться в психологии персонажей, чтобы каждое действие шло от какого-то психологического состояния.

– События в вашем спектакле происходят в Древней Греции или вы переносите все в наши дни?
– Мы не отказались от сюжетной линии – да, в Греции. С ее ритуальностью, жестами, мы попытались представить себе ее атмосферу. Знаете, можно было бы легко перенести действие в коммуналку, а Медею изобразить алкоголичкой или наркоманкой. Но мне такие суперсовременные решения кажутся банальными и неинтересными. Хотя в самом произведении актуальность просто зашкаливает, в нем озвучиваются вечные темы: развод родителей, дележ детей, у отца вторая семья – чем не проблемы нашего времени? Как и взаимоотношения правителя с народом. В спектакле не будет прямых аналогий с политикой, но мысль, что короля играет свита, прозвучит. Эта тема не устаревает. Или – почему из жизни преждевременно уходят самые молодые персонажи оперы, дети Медеи и Главка, а не старый царь Креонт?.. Тем для размышлений предостаточно.

– Композитор подсказывает вам ответы на эти вопросы?
– В нотах немало ключей, и, наверное, главное для музыкального режиссера – уметь их находить и использовать. В музыке прописаны перемены настроения героев. Скажем, Ясон – музыкально его характер передан лирично, но порой в мелодии проскакивают такие жесткие ноты, что поневоле усомнишься в искренности этого человека. Многое в опере построено на лейтмотивах, что, опять же, помогает выстраивать само действие. В спектакле будет жесткий сюжетный каркас, четкая психологическая линия и символические связки, которые, как я чувствую по музыке, здесь необходимы. Заметную роль в постановке также играет мифология: у нас есть персонажи, которых нет в опере – эринии и мойры. Мойры плетут нити судьбы, вершат судьбы и богов, и людей. А эриний по мифам вообще-то три, но мне пришла идея, что они не просто богини мести, а паранойя, собирательный образ, и поэтому они постепенно начнут множиться, усиливаться. Все это будет решено через хореографию, ее ставит Дмитрий Антипов.

Мы вообще задействуем все резервы театра. Помимо солистов, хора, оркестра и артистов балета в спектакле заняты вокалисты из младшей группы Детской оперной студии – они будут играть сыновей Медеи.

– Наверное, и видео используете?
– На нем будут полностью построены увертюра и две интродукции – и это довольно страшное кино. Хотите спросить, следуем ли мы за веяниями времени? Видео, конечно, добавляет спектаклю зрелищности, визуальных эффектов, но «Медея» – это, все-таки, не шоу. Сама опера не располагает к излишним трюкам, в ней много созидательного. Плюс очень сильная драматургия, за счет которой выигрывает и музыка. Меня именно музыка зацепила, года полтора назад, и я решила, что обязательно где-нибудь поставлю эту оперу. Кстати, на тот момент «Медея» вообще не шла в России, и лишь совсем недавно ее выпустил Александр Титель в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко в Москве.

– В каком ключе будет оформлен ваш спектакль?
– Мы рассматривали разные варианты. Например, обсуждали с театром возможность показать аутентичную Грецию. Но если ставить спектакль в исторических декорациях и костюмах, это слишком затратное удовольствие. И нет ничего хуже, чем плохо сделанная аутентичность – это сразу выглядит некрасиво и неправдоподобно, фальшиво. Поэтому мы остановились на графическом оформлении, лаконичном, все костюмы и декорации решены так, что в них будет читаться Греция. В первом акте преобладает морская тематика, дальше действие переносится в храм – все конструкции, как в «Лего», перестраиваются, собираются по-другому. Но все это будет выглядеть абстрактно, а не буквальной Древней Грецией, потому что публику все же должно волновать не место действия, а сюжет и главная его героиня.

– Как вы считаете, почему при столь сильной драматургии «Медея» так редко ставится в театрах мира?
– Могу только предполагать. Возможно, потому, что ее сюжет отчасти перекликается с «Нормой» В. Беллини, хотя у них и разный финал. Современники Керубини восприняли его произведение с большим интересом, и на сегодня «Медея» – самая популярная опера этого композитора. А нечастое обращение к ней, наверное, связано еще и с тем, что «Медея» сложна не только драматически, но и вокально – не каждый певец справится с таким материалом. Я люблю показывать, как представляю себе персонажа, стараюсь передать, как я его чувствую. И в то же время стараюсь совмещать свои мысли о каждом из образов с возможностями и органикой артистов. У нас в спектакле три Медеи, три Ясона – и все они разные. В Красноярске сильные вокалисты – надеюсь, что для них это интересный эксперимент и проверка своих возможностей.

– А для вас?
– И для меня. (Улыбается.) Мне импонирует сложная задача. «Медея» – дебют моей команды на профессиональной оперной сцене, наша первая большая совместная постановка. С художницами Ольгой и Ириной Сид мы познакомились еще во время учебы в Школе-студии МХАТ и сразу почувствовали общность интересов и желание работать вместе.

Полгода я старалась максимально углубиться в материал, узнать побольше о Медее. Посмотрела почти все постановки на эту тему, которые идут в Москве, нашла все записи оперы – очень многое пропустила через себя. Люблю творческий процесс – мне нравится вдумчиво и кропотливо разбирать с артистами материал, искать разные варианты, чтобы им было комфортно в психологическом образе. Но люблю и результат – процесс всегда должен на него работать. Возможно, потому, что по первому образованию продюсер, и мне важно, чтобы все было грамотно организовано, разложено по полочкам. Пока не добьюсь своего, не отстану. (Улыбается.) Я могу казаться мягкой и спокойной, очень редко кричу, стараюсь добиваться чего-то важного для меня путем переговоров. Ором в режиссуре ничего не добьешься. Мне важно, чтобы артисты раскрылись, а не зажались. И если получится хотя бы половина того, что мы задумали, будет уже хорошо. Всегда хочется сделать больше, чем ты можешь. Надеюсь, наш перфекционизм нас не покинет.

Фото из архива Марии Тихоновой.