Канский видеофестиваль. День третий — Настоящий старт

Поэты на площадях, архитектура в проектах, американские картинки и, наконец, конкурс.

Поэтические чтения

У поэтических чтений возле памятника неизвестному художнику было две стороны, два ребра: Псой Короленко и Андрей Родионов.

Андрей Родионов, лицо московского поэтического слэма, в своих текстах исследует городскую среду как пространство мифов и легенд; история любви у него непременно обрастает деталями вроде постсоветской заводской столовой или случайной съемной квартиры в Екатеринбурге, социальная лирика преломляет картинку панк-молебна до плача кесаря вслед уведенным кандальницам. С гулкой, печатной манеры чтения Родионов иногда срывается на настоящий утробный шаманизм — и это ужасно круто.

Предмет внимания музыкального экспериментатора Псоя Короленко — это текст как феномен, текст как конструктор. Его тексты часто начинаются в одной отправной точке, потом начинают деконструировать и анализировать сами себя, чтобы прийти к какому-то совершенно третьему выводу. Слушать Короленко без музыки совершенно нормально — он сам себе оркестр, словарь редкостей и ритм-секция.

Слушать их под канским солнцем было как-то очень правильно и уместно; как и колокольный звон в конце выступления Короленко, который то ли по расписанию случился, то ли в целях профилактики собравшихся грешников.

Второй архитектурный фестиваль

В этом году Павел Лабазов открыл в Канске уже II Канский архитектурный фестиваль. Сейчас это конкурс проектов на лучшую лавку для одной из канских площадей, а уже в следующем году проект-победитель может быть реализован. Проголосовать за понравившийся лавочный концепт можно прямо сейчас, придя в Канский выставочный зал. Мне, например, приглянулась алколавочка с выдвижным столиком

У архитектурного фестиваля, помимо дизайнерской, есть и важная социально значимая часть. Здесь же, в помещении выставочного зала расположены мониторы с нон-стоп идущими интервью горожан, рассказывающих, каким бы они хотели видеть идеальное пространство для отдыха в своем городе. Это вот нужно увидеть всем представителям ведомств в Канске, думаю.

Программа Нью-Йоркской школы экспериментальной анимации

Программа, которую привёз на фестиваль прошлогодний победитель Дастин Грелла, при своей разномастности, объединена одним настроением — своеобразным эпилептическим отчаянием, вывернутой динамикой, миганием гирлянд в ночи. Наверное, это и есть обаяние и влияние Большого Яблока; очень жду собственную программу Дастина.

1 часть конкурсной программы

Открывала показ «Норма жизни» Евгения Бяло — постбалабановская зарисовка о русском быте и обыденности смерти, настолько же беспощадная, насколько внимательная к своим героям.

Самый трогательный фильм первой части конкурса — «Что остаётся» Лив Шарбатке. Попытки германских авторов заново заглянуть в свое драматическое прошлое сейчас не редкость — прекрасный недавний телефильм «Наши матери, наши отцы» повествует примерно о том же, о чем и Лив, взявшая за основу для своего фильма историю любви еврейки и немецкого офицера.

Еще один русский фильм, который, как мне кажется, способен перетянуть на себя множество голосов — «Голова» Ивана Константинова. Иван пересмотрел русскую сказку «Голова-догада» и представил немного охлобыстинский по духу скетч о мужике, который шел на медведя, да потерял голову, и никто не мог вспомнить: была она у него или нет.

Кажется, к концу фестивальной недели я тоже забуду где-нибудь голову, но пока пора назад в ГДК: там будет кино про Олега Кулика, продолжение конкурса, программа видеопоэзии, и еще, и еще. Сегодня же на площадке канского аэропорта пройдет «небоказ» французского экспериментального кино — вчера Бертран Госселин со своей командой открывали там продолжение инсталляции с птицей. Птицу тошнило, а вас — не будет.