Театр «Провинциальные танцы» под руководством Татьяны Багановой открыл программу фестиваля «Норильские сезоны – 2012», организованного Фондом Михаила Прохорова. В Красноярск екатеринбуржцы привезли спектакль «Спящая красавица» — инсталляцию на тему фатальности и власти.
— Хотя изначально я и не думала ставить спектакль на эту тему, — пояснила Баганова. – Задумка «Спящей красавицы» возникла давно, предполагалось, что она будет про спящие нераскрытые души. Но наш театр как раз муниципализировался, и мы впервые столкнулись с тем, что для некоторых людей ты просто никто, тебя не воспринимают как личность, никакого уважения. И очень быстро, буквально за два месяца, в спектакле вышла на первый план тема власти и фатальности. Главная героиня у меня – фея Карабос. Мне было интересно рассмотреть, почему она так поступает. Причина вроде бы ничтожная – не хватило места за столом. Но чем все это обернулось?.. Люди превращены в кукол, у них забрали души. Отсюда и деревянные куколки в спектакле: души людей упакованы в них, как в деревянные гробы…
Об этом можно долго рассказывать. Но, мне кажется, в детальном объяснении нет необходимости – пусть каждый считывает сам то, что видит и чувствует. Главное – эмоциональное состояние: насколько затягивает, насколько это интересно или скучно. Я уважаю тех зрителей, которые, если им скучно, встают и уходят. Одно дело – непонятно, но интересно, а другое, когда скучно – честнее в таком случае уйти.
— Татьяна, ваш земляк Николай Коляда признавался, что классику отчасти ставит вынужденно, чтобы привлечь внимание зрителей. А почему вы обращаетесь к классическим сюжетам?
— Мы как раз не часто используем классику, и мне бы хотелось, чтобы зритель понимал, что увидит в наших спектаклях не знакомую ему историю. И чтобы он, приходя к нам, был заранее хоть немного сориентирован – не в знании сюжета, а вообще в том, что такое современное искусство.
— Сориентирован необязательно в понимании современного танца?
— Нет, совершенно необязательно. Например, в той же «Спящей красавице» помимо танца очень много разных элементов – инсталляция, футуристическая тема 30-х годов прошлого века, выраженная в формах, в цветности. Физическая насыщенность активными гран-батманами тоже свойственна эстетике 30-х годов. Возможно, это больше понятно людям, интересующимся изобразительным искусством. И чтобы в полной мере это оценить и воспринять, у человека должен был определенный культурный багаж. Но, повторяю, все-таки главное – задевает ли спектакль на эмоциональном уровне, подсознательном.
— Насколько сильно у вас меняются постановки с момента выпуска?
— Все, так или иначе, меняется в зависимости от танцовщиков. В «Спящей», несмотря на единую структуру, свободная форма, хореографию я делаю под людей, под их индивидуальность. Потом, здесь много элементов импровизации, особенно у феи. Финальный кусок с мельницей – всегда импровизация, если ее ставить, уйдет весь драйв, вся безоглядность.
— Крылья мельницы крутятся против часовой стрелки – в этом тоже есть момент фатальности, время идет вспять?
— Правда? Нет, я об этом совершенно не думала, мельница для меня – не временной символ. Спасибо, теперь обязательно подумаю. (Улыбается.)
— Еще одна постановка, на которую, как и на «Спящую красавицу», вы получили грант от Фонда Прохорова – «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», в оригинале их сюжеты схожи. Чем они вас так привлекли?
— О, это всего лишь совпадение! (Смеется.) Да, между литературными произведениями параллель есть, но в спектаклях никакого сходства не будет. К тому же, «Сказка о мертвой царевне» — не мой выбор, а Владимира Панкова, это будет наш совместный проект с московской студией Soundrama.
— Вашему театру больше двадцати лет, он неоднократный лауреат различных премий, среди которых несколько «Золотых Масок». В России есть и другие коллективы, работающие в этом жанре. Но все-таки современный танец как направление искусства приживается в нашей стране с трудом. Почему, на ваш взгляд?
— А кто согласится этим заниматься при мизерной зарплате и почти полном отсутствии поддержки со стороны властей? Наш коллектив только спустя два десятка лет получил статус муниципального. После каждого нашего выступления желающих прийти к нам работать очень много. Но как только они сталкиваются с тем, что зарплаты в 10 тысяч рублей, а вкалывать нужно с утра до вечера, чтобы быть в форме… На это мало кто согласится. Сначала репетиции по семь часов, потом люди идут преподавать или где-то выступать, чтобы подзаработать. Собственного здания у нас нет, только репетиционная база. Прежде арендовали для показа спектаклей ТЮЗ, но его закрыли на два года на ремонт, придется искать другие площадки. Все очень непросто. У меня работали иностранцы – из Америки, из Риги, из Вильнюса. Но недолго, по году-полтора – они очень подвижны, дольше одного-двух сезонов в одном месте, как правило, не задерживаются. А мне хотелось бы иметь стабильную труппу, чтобы держать репертуар. Мы единственный в России театр современного танца с репертуаром, у нас сейчас десять спектаклей. И есть обязательство – показывать их дома не реже, чем два раза в месяц. Были бы рады и чаще, но пока негде.
— Как часто выпускаете новые постановки?
— В зависимости от средств. В мае выпустили классный проект, он стоил нам три копейки, поскольку делали его молодые постановщики. Сначала хотели провести конкурс только в Уральском регионе: отобрать по заявкам четырех хореографов, чтобы они поставили миниатюры на наших профессиональных танцовщиков. Но заявка была одна-единственная, от нашего танцовщика Олега Степанова, который пробует себя в хореографии. Пришлось приглашать хореографов со стороны, к нам приехала Анна Абалихина из Москвы, Иван Естегнеев и Евгений Кулагин из костромской компании «Диалог данс» и Ольга Цветкова из Амстердама. Танцовщиков не хватило, мне тоже пришлось танцевать. (Смеется.) Зато у нас теперь в репертуаре четыре чудесных получасовых постановки молодых хореографов. Все они учились за границей – у них другая ментальность, видение, формы другие. В одном спектакле мы получили физический театр, в другом перформанс, в третьем – прекрасный американский абстрактный танец, в четвертом – нечто в стиле нашего театра. По осени повезем на гастроли «Спящую красавицу» и их работы.
— Что в следующий раз привезете в Красноярск?
— Хотелось бы привезти спектакль «SEPIA» на музыку Авета Тертеряна. За основу в нем я взяла роман Кобо Абэ «Женщина в песках». Может быть, он тоже кому-то покажется малопонятным, зато очень красивый – с песком, там все сыпется.
А еще, знаете, мы вдруг обнаружили в электроцехе Красноярского театра оперы и балета афиши с фотографиями из наших спектаклей. Мы побывали здесь в 2001 году на фестивале «Айседора». Приятно приезжать в город, где о тебе помнят столько лет.
Фото с сообществ театра «Провинциальные танцы» в ЖЖ и «В контакте»
Обсуждение