Красноярск: план из прошлого для города будущего

Красноярск живет в ожидании нового плана города. Старый был утвержден в 2001 году, но в него столько раз вносили изменения, что можно смело сказать: город и план живут отдельной жизнью. Конкурс на разработку нового плана выиграло ОАО «Гипрогор». Организация почти с вековой историей и известными проектами (например, Сочи-2014 и саммит АТЭС во Владивостоке) в своем портфолио.

Однако уже первые эскизы нового плана вызвали волну критики местного архитектурного сообщества. Что это? Традиционное для региона мнение «мы и сами с усами, зачем нам пришлые» или московские архитекторы действительно готовят очередную идеальную конструкцию, которая, как и предыдущий документ, будет лишь красивым украшением стен городской администрации. Нужен ли нам план города, а если нужен, то зачем, мы решили поговорить с руководителем лаборатории социологии градостроительства ОАО «РосНИПИУрбанистики» (Санкт-Петербург) Еленой Черновой. В рамках подготовки нового генплана Елена проводит социологическое исследование и уже успела неплохо изучить город и что в нем происходит.

Елена, местное архитектурное сообщество довольно резко высказалось о первых эскизах нового плана города? Что это, ожидаемое с точки зрения психологии недовольство «аборигенов» пришлыми «умниками» или действительно новый план не учитывает местных реалий и потребностей?

У меня сложилось впечатление, что были некие завышенные ожидания: а вдруг разработчики со «свежим взглядом» предложат гениальную идею, которая решит проблемы… Мне один из представителей архитектурного сообщества так и сказал: «Я хожу все эти дни, думаю о генплане…». То есть, представители архитектурного сообщества сами находятся в поиске, понимают, насколько это сложная проблема. Пока эти завышенные ожидания не оправдались. Но, на мой взгляд, проблема не в учете местных реалий или в отсутствии гениальных планировочных идей, а в старых подходах.

При обсуждении нового городского плана (да и старого тоже) многие интернет-пользователи относятся к нему не как к инструменту развития города. Тезис простой: «а зачем нужен этот план, если все равно город будет развиваться так, как угодно бизнесу и строителям?» Может ли городской план действительно стать основой для развития города? Какие механизмы нужны для этого?

Устаревшие технологии подготовки генпланов вообще не учитывают аспект реализуемости. Есть, конечно, некие экономические расчеты «цены вопроса». Если проектировщики и говорят о «реализуемости», то имеют в виду именно расчеты стоимости предлагаемых мероприятий. А интернет-пользователи, как следует из вашего вопроса, указывают на главный аспект реализуемости: на согласие держателей ресурсов реализации действовать в рамках генплана. Для меня, как для гуманитарного проектировщика, который проектирует не материальную среду, а социальные процессы, это означает: нужно проектировать аспекты реализации генплана, связанные с городским управлением и политикой.

Что касается механизмов реализации, то у меня есть версия, которая будет очень понятна интернет-пользователям. Когда-то давно компьютер представлял собой громадное сооружение, занимавшее большое помещение. Пользоваться им могли только специалисты высокого уровня подготовки. Доступ к компьютеру был по особому разрешению и по записи. А потом произошла революция – появились программные оболочки пользователя. Поверх «харда» возник «софт». И теперь работу на компьютере может освоить даже ребенок. То же самое, если говорить о принципах, с неизбежностью происходит сейчас со всем «железом» существующей технологии производства генпланов. Проектирование города будет персональным делом каждого горожанина. Это станет возможно через различные пользовательские программы. В этом, кстати, и будет состоять переход к «креативному городу» — когда каждый будет его творить. И проблема реализуемости генплана в ситуации, когда ресурсы реализации не централизованы, а распределены, решается за счет смены стратегий мобилизации этих ресурсов – за счет создания программных «пользовательских» оболочек генплана, где пользователи — горожане.

В разговорах с представителями исполнительной и законодательной власти, бизнеса рефреном проходит одна мысль «в городе свободных земель нет, все продано предыдущим мэром». Получается, что городу остается расти только вширь, хотя с точки зрения современных градостроительных представлений ему нужно «разумно уплотняться». Может ли власть, что-то сделать в такой ситуации?

Во-первых, проданные – не значит застроенные. Покупая городскую землю, застройщик знает, что на эту землю распространяются какие-то ограничения и регламенты. Будет он им подчиняться или нет, это вопрос реалистичности генплана и правил землепользования и застройки (ПЗЗ), но форма собственности не является запретом на проектирование по отношению к этим территориям.

А на вторую часть вопроса я бы так ответила: в современных российских городах нереалистичны проектные решения в стиле «или…или». Нужно стремиться к решениям в формате «и….и», но в рамках принятых всеми ограничений. Где-то уплотняться, а где-то (например, в центре) – и разуплотняться. Где-то – оставаться в границах, а где-то – выйти за них. Когда мы пытаемся навязать бизнесу сценарий «или…или», это означает, что мы предписываем ему набор целей. То есть, реализуем советский подход к планированию, когда в городе был один субъект целеполагания.

Нужны же ограничения, как заповеди: «не убий … зеленую зону», «не укради…участок земли за красной линией», «не пожелай…впендюрить небоскреб в уже переуплотненный центр»… Но ограничения ПЗЗ будут исполнять свою регулирующую функцию тогда, когда в общественном сознании будет четкое понимание: выход за ограничения представляет собой угрозу для всего «городского организма». Ведь что такое ПЗЗ для бизнеса? Это общественное ограничение на размер прибыли, которую он или она может получить от использования ресурсов городских территорий. И органы власти должны сменить стратегию, понять, что у них недостаточно властных ресурсов для того, чтобы удерживать «рубежи», зафиксированные в ПЗЗ. Поэтому они должны не с бизнесом компромиссы искать, а работать с горожанами, чтобы все городское сообщество начинало просчитывать, моделировать последствия и угрозы от нарушения градостроительных документов. Так что на вопрос «что может сделать власть в такой ситуации», ответ один: «власть может выйти в управление этой ситуацией».

Возвращаясь к вопросу о проданных землях. В новый состав Городского совета города активно пришли застройщики (руководители нескольких крупнейших строительных компаний). Можно ли ожидать, что в такой ситуации власть сможет продвигать общественно ориентированные сценарии развития города?

Мне эта ситуация очень интересна как конфликтологу. С одной стороны, они представители бизнеса, для которых главное – прибыль. С другой, они «народные избранники». И с этой ситуацией нужно работать, нужно, чтобы у них в душе возник внутренний конфликт, чтобы они начали искать баланс.

В этой ситуации власть сможет продвинуть «общественно ориентированный сценарий» только при максимальной публичности всего процесса подготовки генплана и только при настоящих публичных слушаниях. Разумеется, нужно решить проблему – а в чем же состоит общественно ориентированный сценарий? Если мы двигаемся в сценарном подходе, нужно подготовить во всем этой действе застройщикам-депутатам «гамлетовские» роли. Только вместо: «Быть иль не быть?» тут будет «Кем мне тут быть? Застройщиком, иль все же депутатом?» А главное, чтобы за процессом этого, для многих трудного выбора, с интересом наблюдал весь «зрительный зал» — горожане.

Кто вообще должен решать, каким стоит быть городу? Недавно я общался с одной популярной красноярской телеведущей и в ответ на мою критику некоторых градостроительных решений она ответила: «Ну как мы можем решать, ведь мы не профессионалы». Есть ли у простого жителя право голоса по вопросу, где должен быть расположен сквер, где магазин, а где промышленная зона или это исключительно вопросы профессиональной компетенции? В конце концов, город должен быть для людей, а не люди для города (хотя в рамках идеологии нашего недавнего социалистического прошлого верно скорее обратное).

Мир стал другим. Будущее уже наступило. Но у большинства – «шоковая анестезия», неспособность, по Тоффлеру, справиться с шоком будущего. Суть уже наступившего будущего – в том, что проблемы, бывшие в ведении касты профессионалов, теперь с большей эффективностью решаются «креативной толпой». Игроки Fort.it за год собрали молекулу, над созданием которой ученые бились 15 лет. Wikipedia только на русском языке включает более одного миллиона статей. Добровольцы формируют карту Марса на платформе NASA Clickworkers. Quora – самый крупный ресурс вопросов и ответов, редактируемый самими пользователями. Викимапия – сами пользователи наполняют содержанием картографическую основу. Эти примеры я взяла из презентации нашего замечательного методолога Сергея Попова.

Краудсорсинг — ресурс толпы – должен стать базовым для проектирования генпланов, потому что в этой деятельности произошла катастрофа в ее исконном, древнегреческом смысле: «последние стали первыми». Почему раньше все вопросы решали профессионалы? Потому что города в их материальной форме должны были задавать, структурировать и направлять социальные процессы. То есть, профессионалы, выполняя заказ власти, создавали города нужной формы, которая заполнялась «человеческим материалом». Об этом хорошо написано у Мамфорда в книге «Город в истории». И до сих пор профессионалы думают, что они проектируют среду, которая будет формировать некие (обязательно позитивные!) социальные процессы.

Мне, кстати, в Красноярске указали на очень важный момент, про который я не знала и не думала в этом направлении. Почему в наших городах нет площадей, настоящих, где люди могли бы собираться, а не площадей, как транспортных развязок? Потому что в сталинские времена был запрет на создание площадей – чтобы люди не собирались. Ведь соберутся – бунт могут замыслить. Содержание давно забыто, а «условный рефлекс», который руководит принятием проектных решений, остался.

Сегодня «простой житель» уже является не человеческим материалом мегапроектов власти, а держателем какого-либо территориального ресурса. Даже самый «простой» житель сам принимает решение уехать из города или из страны. Даже самая «простая» женщина сама принимает решение о рождении ребенка. Люди перестали быть «простыми», т.е. – одномерными в представлении власти, они перестали быть достоянием власти. И теперь города по факту изменяют свою материальную форму под влиянием социальных процессов.

В этом факте – причина кризиса городского управления и деятельности по проектированию городов. У профессионалов нет адекватных ситуации средств управления и проектирования, а главное – нет новых, адекватных ситуации, управленческих и проектных целей. От кастовых представлений и амбиций очень трудно освободиться. Поэтому проектировщики и городские управленцы, заказчики на генпланы, уже 20 лет выполняют свои кастовые ритуалы, созданные в тоталитарную эпоху, служат своим кумирам «плана и прогноза». Когда я только начинала заниматься проблематикой городского планирования, я находилась под впечатлением важности проектных решений – ведь они воплотятся в железобетоне и на долгие десятилетия будут определять жизнь людей. Сегодня меня поражает другое – за 20 лет неузнаваемо изменилась среда городов, а мышление профессионалов осталось неизменным, оказалось прочнее железобетонных конструкций.

Современные теории управления говорят о необходимости учета мнения всех заинтересованных лиц при реализации какого-либо проекта. Лично я рассказываю своим студентам про управление качеством окружающей среды и как мантру повторяю «учет интересов всех заинтересованных сторон». Можно ли вообще добиться такого? Как учесть мнения всех заинтересованных сторон при развитии города? У нас вот по поводу строительства собора на Стрелке такие страсти разгорелись и совершенно не понятно, какими методами достигать общественного консенсуса.

В «страстях по Собору» конкретный собор не виноват. Горожане накопили протестный потенциал по отношению к самому подходу принятия решений, когда все решают за них и помимо них. Они будут протестовать против всего, пока подход не изменится. Ведь власть очень удивилась именно этому протесту, так как собор – дело благое, в отличие от очень неоднозначного ферросплавного завода. А горожане этот подход к принятию решений окрестили «Ферросплавным Собором», и протестуют против стиля принятия решений.

Хотя у меня по поводу выбранного места для Собора есть одно гуманитарное объяснение протеста: «креативной толпе» нужно свободное пространство, которое она сама будет заполнять, постоянно переформатируя под какие-то разные задачи. Сейчас технологии позволяют собирать и разбирать конструкции: сегодня – театр под открытым небом, завтра – что-то другое. В Красноярске так мало осталось свободных пустых пространств: Стрелка, остров Татышев. Они должны остаться свободными для того, чтобы в них проявлялся креативный потенциал горожан, это – возможный элемент сети креативного города.

Наступившее будущее говорит: «Отдайте в макулатуру все современные теории управления и выкиньте их из головы».  Пока каста власти и профессионалов будут выполнять «ритуалы», массовые социальные процессы будут создавать и пересоздавать город. Поэтому, кстати, нужно отказаться от «игр разума», выдумывания для города различных «миссий», «брендов» и «точек роста». Все это в наступившем будущем – негодные средства, не позволяющие мобилизовать распределенные ресурсы.

Каковы должны быть новые задачи профессионалов и власти? На мой взгляд, нужно переходить к управлению, при котором власть вообще отказывается от функции целеполагания. Управление по принципу создания «платформ», базовых условий для разного типа деятельностей. Как только мы начинаем рассматривать город как распределенную модель, у нас вообще исчезают «стороны» и необходимость «общественного консенсуса». В такой ситуации задача власти – создать площадки, на которых горожане будут моделировать баланс интересов. Что-то по принципу «Яндекс-пробок» — это типичная популятивная балансовая модель, которую люди наполняют содержанием, и в которой совсем не важно, какие у тебя цели и интересы. Каждый организует и переогранизует свое действие, корректирует свои цели в зависимости от состояния системы. Иными словами – проблема разработки нового генплана – не в поиске гениальных планировочных решений, которые должны «спасти» город, а в новых подходах к проектированию.